Дорога в страну наслаждений - Страница 27

К оглавлению

Шок на ее лице мог бы оскорбить Круза, если бы не ее огромные васильковые глаза, которые притягивали его как магнит.

– О’кей, извинения приняты, – тихо произнесла она. Напряженные черты лица слегка разгладились.

Вот так просто. Другая на ее месте не преминула бы воспользоваться нехарактерным поведением Круза.

Он медленно водил пальцем по щеке Тринити, наслаждаясь гладкой, шелковистой кожей.

– Что ты делаешь?

Он рассматривал ее высокие скулы и тонкие черты лица.

– Я не могу не дотрагиваться до тебя. – Признание вырвалось у него помимо воли.

Тринити положила свою руку на его. В этот момент автомобиль остановился возле дома. Круз знал, что должен касаться ее, иначе умрет. Он пытался убедить себя в том, что это никак не связано с ревностью. Это самая обычная похоть.

Тринити неловко выбралась из машины, снова ощутив нервозность. Ей показалось, что они о чем-то договорились в машине без слов. Но она не была уверена, что согласна на это.

Они поднялись в роскошный пентхаус в полном молчании. В гостиной Круз немедленно сбросил пиджак, и у Тринити пересохло во рту при виде выпуклых мускулов под тонкой тканью рубашки.

Он посмотрел на нее через плечо.

– Знаю, что ты практически не пьешь, но, может, все-таки тебе налить чего-нибудь?

Тринити хотела было отказаться, но неожиданно ее обуяла смелость, и она ответила:

– О’кей.

– Чего бы ты хотела?

Тринити смутилась. Она не искушена в напитках.

Круз посмотрел на нее.

– У меня большой выбор. Что ты любишь?

Тринити неуверенно пожала плечами.

– Не знаю…

Он смотрел на нее долгую минуту, а затем отвернулся к бару, колдуя над напитками. Вскоре он снова повернулся, держа в руках два бокала. В большом выпуклом плескалась янтарная жидкость, похожая на виски. В другом бокале поменьше она увидела оранжевую жидкость на кубиках льда.

Он протянул ей этот бокал.

– Попробуй, посмотрим, как тебе это.

Поколебавшись секунду, она приняла бокал и пригубила.

– Сладко. Мне нравится. Что это?

В уголках его рта мелькнула улыбка.

– Это «Пачаран», испанский ликер из Наварры. Очень изысканный, но крепкий. Может ударить в голову, отсюда и маленькая порция.

Тринити села на диван, Круз устроился рядом. Ей по-прежнему было не по себе, хотя казалось, что атмосфера стала более дружелюбной.

Круз вертел в руках бокал.

– Расскажи о себе. Почему у тебя такое необычное имя?

Она вся напряглась. Инстинкт кричал, что такой Круз еще более опасен.

– Зачем это тебе? Я ведь тебе безразлична. К чему эти личные вопросы?

– Не ты ли говорила, что нам нужно научиться уживаться друг с другом? – парировал Круз.

Тринити встала и отошла к окну. Его близость слишком волновала ее. Уставившись в окно, она быстро произнесла:

– Меня так назвали по имени церкви Святой Троицы, на ступеньках которой меня нашел священник.

Она почувствовала, как Круз подошел, встал рядом и смотрел на нее.

– Дело шло к полуночи. Священник решил, что мне несколько часов от роду, и этот день стал датой моего рождения. Я была завернута в одеяльце.

– Что было потом?

Тринити судорожно сглотнула.

– Власти выждали отведенное законом время в надежде увидеть моих биологических родителей или родителя, но никто за мной так и не пришел. Меня поместили в приют, а затем отдали на удочерение.

– Но в твоем файле сказано, что ты выросла в детском доме.

Тринити поразило, что он изучал ее биографию до принятия на работу.

– Да, я росла в приютах. Но меня удочерили, и я жила в семье почти год, пока супружеская пара не развелась. Они решили, что нет смысла иметь ребенка, раз они расстались.

Прошло много лет, но осознание того, что ее бросила сначала родная мать, а затем и приемные родители, больно ранило душу.

– В результате, – она старалась говорить бесстрастно, – я получила психологическую травму, и власти решили, что не следует меня больше подвергать подобному испытанию. Так я оказалась в детском доме.

– Тебя часто переводили из одного приюта в другой?

– В раннем детстве – нет, а вот когда стала тинейджером, то сменила шесть приютов, прежде чем мне исполнилось восемнадцать.

– Твоя привязанность к Маттео и Санчо… У тебя ведь нет профессионального образования, тем не менее ты знаешь, как обращаться с малышами.

У Тринити было ощущение, что Круз слой за слоем сдирает с нее кожу. Ей было почти физически больно говорить на эту тему.

– Почему-то маленькие детки в приютах привязывались именно ко мне. Мне всегда хотелось их защищать, проявлять заботу, возиться с ними…

Но затем случалось неизбежное: малышей переводили в другой приют или усыновляли, а Тринити чувствовала себя безутешной. И тем не менее она не могла побороть в себе инстинкт взращивания. Сейчас она угрюмо подумала, что любой психолог, несомненно, сказал бы ей, что подобным образом она пыталась заполнить собственную потребность в любви и заботе.

Близнецы являлись доказательством того, что эта потребность все еще существует.

– Ты пыталась отыскать родителей?

Тринити старалась справиться с эмоциями.

– И с чего мне было начинать? Искать всех женщин, беременных в то время в том городишке? Нет, я давно для себя решила не бередить прошлого.

Тринити слукавила. На самом деле она боялась того, что, если найдет родителей, а они от нее снова откажутся, она просто не перенесет этого.

Круз забрал у нее бокал, взял ее руку и пристально рассматривал, будто искал ответ на мучивший его вопрос.

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила она.